Ах, Гоби! Путешествие по Монголии в поисках легенды
Сорок почти лет назад меня наградили поездкой в Монголию. Никто не хотел ехать зимой. Зимой там очень холодно и ветрено.
Юрий Рост
Первое свидание
Сорок почти лет назад меня наградили поездкой в Монголию. Никто не хотел ехать зимой. Зимой там очень холодно и ветрено. В каждом далеком селении корреспондент московской газеты обычно жил в лучшей юрте или даже в облицованном дефицитным деревом номере с двумя стоящими рядом кроватями, у изголовья которых возвышались два исправных советских приемника “Звезда” с затейливым корпусом из ядовито-зеленой пластмассы. Они подчеркивали уважение к постояльцам. Мало ли, вдруг дорогие гости захотят слушать одновременно разные передачи. Правда, редкая радиоволна накатывала на какой-нибудь западный аймак, и та на монгольском языке. Но зато красиво. Иной раз в богатой юрте с железной печкой посредине и трубой, выходящей во всегда открытую треугольную дыру в потолке, стояло и пять, и семь транзисторов.
Приветливые хозяева объясняли, что приемники очень хорошие, но поработают полгода и умолкают. Приходится покупать новый. “Старший брат” был коварный друг, он не объяснял “младшему”, что можно поменять батарейки. Да он эти батарейки и не поставлял. Но монголы зла не держали и в целом хорошо относились к Советскому Союзу.
Из командировки полагалось привезти материал, который всегда назывался одинаково “Радость и гордость арата”.
Теперь новый большой аэропорт носит имя Чингисхана, лучшая водка — “Чингисхан”, и самая шикарная гостиница — тоже “Чингисхан”. Улан-Батор стал миллионным городом, заполненным корейскими и японскими машинами, высокими современными стеклянными зданиями, которые спокойно уживаются с юртами, огороженными, впрочем, заборами. Современные гостиницы с отличным обслуживанием, бутики всех известных фирм, полно иностранцев, грунтовые тротуары и невероятно молодое население, одетое вполне по-европейски. Слушайте, у них из двух миллионов семисот тысяч человек населения — миллион в возрасте до восемнадцати лет!
Тайна пустыни
Гоби. Это загадочное плато представлялось мне огромным пустым пространством, унылым и безжизненным. Ничего с представлением не совпало. Разве только дикий беспредельный простор, порой украшенный невысокими хребтами и одинокими юртами пастухов, которые присматривают за бесчисленными стадами, кочующими в тех местах, где можно найти воду.
В этой земле, так щадяще населенной людьми, хранятся тайны древней фауны. Советский ученый и писатель Иван Ефремов, который в составе советской экспедиции пытался найти место, где американцы нарыли кости и яйца динозавров, и интересовался загадочным жителем Гоби. “По очень древним поверьям монголов, в самых безлюдных и безжизненных пустынях обитает животное, называемое “олгой-хорхой”… Олгой-хорхой не попадал в руки ни одному из исследователей отчасти потому, что он живет в безводных песках, отчасти из-за того страха, который питают к нему монголы”. У Ефремова он поражает жертву электрическим разрядом, но Ефремов олгой-хорхоя не видел. Очевидно, это червеобразное животное, обитающее в песках, напоминающее размерами колбасу и убивающее на расстоянии, персонаж монгольского фольклора, предполагал писатель: “кишка-червяк” (так переводится на русский его название) относится к животному, ныне вымершему, но сохранившемуся в народных преданиях.
В девяностые годы две длительные чешские экспедиции пытались найти таинственное животное, но кроме леденящих душу свидетельств существования олгой-хорхоя, ничего в их улове не было. В небольшом музейчике, как раз недалеко от этого самого Даланзадгада (куда мы прилетели с Витей Такновым), на границе заповедника в Гоби рядом с пыльными чучелами обитателей пустыни, окаменевшими костями и яйцами динозавра я увидел короткую (сантиметров сорок) и довольно толстую деревянную, обточенную палку.
— Это скульптурный портрет олгой-хорхоя? — спросил я смотрителя.
Тот отвернулся и вышел.
— По-моему, ты задал ему неприятный вопрос, — сказал мой друг Виктор Такнов.
Услышав рассказ о таинственном черве-убийце, живущем в песках Гоби, Виктор Анатольевич весьма возбудился.
— Так его никто и не поймал? — с ревнивой надеждой спросил Такнов.
— Это долгая история. Ты о Горелове слышал?
Олгой-хорхой и Юрий Горелов
Юрий Константинович Горелов — внук генерала и сын подпоручика царской армии родился в Болгарии, где родители оказались после революции. Там он получил хорошее зоологическое образование, а после смерти Сталина, когда семья вернулась на родину, попросился в заповедник и скоро стал заместителем директора Бадхыза, где объявил войну всем, кто покушался на любимую им дикую природу.
Мы познакомились в семьдесят шестом году и с той поры дружим. О нем можно рассказывать долго, но надо возвращаться в Гоби, тем более что их судьбы с Гореловым связаны. Иначе зачем бы я его здесь вспомнил.
В семьдесят седьмом году Юрий Константинович работал в Монголии — месяц в зоологической, месяц в палеонтологической экспедиции, как раз в тех местах, где, по рассказам монголов, водится олгой-хорхой. Времени на серьезные поиски не было, хотя животное его заинтересовало.
Жертвы олгой-хорхоя известны. Студент, с которым Горелов летел в Москву, рассказал, что его дед, монгольский революционный солдат, боролся с темным прошлым в глубине пустыни и однажды, увидев олгой-хорхоя, чтобы показать, что страхи суеверны, шашкой разрубил чудище. После чего побледнел, потом побагровел, упал и умер. Горелов понимал, что сила самовнушения у монголов столь велика, что действительно может убить, но его интересовал зоологический феномен.
В течение пяти лет Горелов приезжал в Монголию работать в заповеднике, и у него была возможность сматываться в те места, где пастухи встречали олгой-хорхоя. Решив отправиться на поиски, он собрал маленькую команду исследователей разных зоологических специальностей. Юрий Горелов — позвоночные, Александр Друк — беспозвоночные, и морфолог Борис Петрищев, способный законсервировать трофей, если повезет. Нужно было представить, что это могло быть. Претендентов оставили трех: восточный удавчик, земляной червь и кивсяк — огромная многоножка. Дальше обсудили, какое может быть оружие. У кивсяка может быть яд, цианид. Значит, олгой-хорхой может брызгать быстроиспаряющимся ядом. Могло быть электричество, как у электрических скатов или сомиков на Ниле. Последний вариант — инфразвук. Однако Горелов проконсультировался у военного спеца, и тот объяснил, что для поражения в «предлагаемых условиях» диаметр излучателя должен быть не меньше барабана. Многовато даже для мифа.
Поскольку Борис на десять, а Саша на двадцать лет моложе Юры, решили, что ловить будет Горелов — не так жалко.
Продолжение следует
Просмотры: 2020
Tweet